Dedicated to miss Dita Farrell
Небо красным-красно от костров, что у Шадвельских доков горят,
Холодно ночью и обрывки ветров заметают пеплом закат.
По улицам узким, как кромка ножа, лишенная дома и сна,
Мечется Полли, от страха дрожа,... но она там была не одна.
Соткан из тьмы перед ней силуэт, он бесшумно выходит вперед,
И сказав пару слов с улыбкой простой, за руку нежно берет.
Она так пьяна, что не сознает, рядом смерть стоит не дыша...
Вдруг что-то сомкнулось на горле ее, и встрепенулась душа.
Сплетение тел в полуночной мгле на грязном Лондонском дне,
Но сил больше нет, она на земле, а он склонился над ней.
На мостовой осталась она, последним уснувшая сном,
Вспорото горло - его личный знак, и платье от крови красно.
Медлить нельзя - раздаются шаги, и укроет преступника тень,
Он растворился, не видно ни зги, он вернется на будущий день.
Полли недвижно лежит у стены, вздох последний слетел с ее губ,
Кончено все, и часы сочтены, остывает безжизненный труп.
От боли и страха остались навек раскрыты ее глаза,
Скатилась по бледной щеке из-под век последняя слеза.
Улицы ночью, как и прежде, пусты, никому до нее дела нет,
Останки поруганной красоты, багрянцем окрасят рассвет.
Неделя прошла, но досужий народ продолжает судачит о том.
И Темная Энн с незнакомцем идет по улочке темной вдвоем.
Незнакомца она привела в тихий двор, куда приходила не раз,
Но назад не вернулась Энни с тех пор, когда пробил ее судный час.
Соседи слышали их разговор но потом ночь прорезал звук,
Крика, пронзившего сумрачный двор и тела о землю стук.
То, что увидели люди потом, до смерти забыть не смогли –
Зарезана девка мясницким ножом, а кишки валялись в пыли.
Кэти Эддоус спустя двадцать дней споткнулась о чей-то порог
Констебль подошел на улице к ней и на ноги подняться помог.
Ночь в Бишопгейте она провела среди грязных обшарпанных стен
И констеблю с улыбкой сказала она: Все в порядке со мной, старый хрен.
Ночи черны, как вороньё, голодны, как песчаный карьер,
И кто-то видел с мужчиной ее на площади Митр-сквер.
Если б знала, кто клиентом тем был, то прочь побежала б она,
Но то, что с Кэти он сотворил, ведает лишь Сатана.
Но она не единственная, как назло, из тех кто был ночью убит,
Другой гулящей не повезло прогуляться по Ьернер-стрит.
Элизабет Страйд через четверть часа навсегда перестала дышать,
Убийца спокойно прикрыл ей глаза и приступил не спеша.
В панике город, люди кричат, пылают во мраке огни
И не могут они прекратить этот ад, вспыхнувший в эти дни.
Улицы к трем часам ночи пусты, закрыты ставни окон
Ведь Потрошителем можешь быть ты, может быть – я, или он…
Люди на улицах в оба следят от полуночи до зари,
С людей детективы не сводят взгляд, снаружи следят и внутри,
И Скотленд-Ярд за каждым следит, кого ночью дома нет,
Каждый за каждым без устали бдит, пока не настанет рассвет.
Длился кошмар уже шесть недель и ужас стал утихать,
Люди спокойно ложатся в постель и не боятся гулять.
Лорд-Мэр объявил: Убийствам конец! Его голос суров и тверд,
Но всему положил кровавый венец дом 13 по Миллерс Корт.
Мэри Келли спешила домой, за ней шел какой-то фат.
Зашел он в дом ночною порой и забрал с собою в Ад.
Понемногу вошел в безумный раж с полудюжиной ножей
Оставил он кровавый фарш от бедной Мэри Джейн.
В крови вся стена и пол залит, ошметки и там и тут,
Ее голова в ногах стоит, а сердца так и не найдут.
Закончил Джек свой кровавый день, вытер руки и вышел вон,
Исчезла с улиц зловещая тень под колокольный звон.
Он мог бы многое рассказать о смысле смерти и цели своей,
Но он не стал мемуаров писать, что дошли бы до наших дней
Игре - конец, он в ней победил, и покинул нас навсегда,
Куда он ушел и кем же он был, не узнает никто никогда.
Памяти жертв Джека Потрошителя - да покоятся они с миром...
(c)Джон Смит